Иди в ад! - Страница 62

- Что тебе понятно!? – взвился Антон, будто укушенный за мягкое место.

- То понятно, что не живёшь ты! Так, функционируешь, как белковое тело согласно инстинкту и безусловным рефлексам.

- У меня все есть!

- Ничего у тебя нет!!! – почти крикнула Даша. – Ни-че-го! Я вижу по твоим глазам!

Антон не нашёлся, что ответить. Он стоит посередине комнаты, удивительная картина все так же покоится на его руках, будто освещая грязную, заблёванную комнату лучами восходящего солнца и маленькие частички этого света падали и на его лицо, проникали внутрь и светились там, словно далёкие звезды на ночном небе. И так же, как звезды, не давали сгуститься мраку. Он подошёл к маленькому зарешеченному окошку, аккуратно положил картину на подоконник. Из щелей между деревянной рамой и створками окна слабо дует холодный воздух, за стеклом позёмка завоёвывает мостовую, укрывая снежной крупой булыжники, собираясь в размытые кучи возле бордюра. На улице ни души, горят редкие огни внизу, на Подоле, наполовину покрытый льдом Днепр кажется чёрным, будто вместо воды течет вязкий мазут.

-Да, это так. Вроде все, на самом деле ничего. Даже меньше, чем было раньше, когда могилы грабил, - глухим голосом ответил Антон. – Знаешь, удивительно быстро наедаешься всем. Вот когда нет, кажется – ну, что может быть лучше, чем богатство? Дом - нет, дворец! – прислуга, самые дорогие автомобили, яхта, мебель всякая. Ну, антикварная ... катаешься по всем миру, все тебе кланяются, исполняют каждое желание.

Антон замолчал. Глаза расширились, взгляд стал безумным, лицо исказила судорога.

- Перестал спать по ночам, бродил по дворцу своему, как привидение, ничему не радуясь - слишком много всего, понимаешь? Картины дурацкие на стенах висят. каждая стоит целое состояние, а мне кажется, будто это пятна лишая. Или плесень в золочёной рамке. Иду в сад, воздухом подышать - все вокруг колхозное, все вокруг моё! - а мне душно, будто перед грозой, в пот бросает! Психоаналитика пригласил самого лучшего - козел причёсанный! - рекомендовал кругосветное путешествие. Мол, обстановку надобно сменить. Типа, она угнетает! Представляешь, дворец и собственный парк угнетают! Ага, ну, поплыл. В один порт зашли, в другой, третий - везде одно и то же. Какие-то бабы со мной, победительницы конкурсов на самую красивую грудь. Или жопу, не помню - выгнал всех через неделю. В Монте-Карло был, в казино ходил – как же, благородная страсть! – на полчаса хватило. Ну нет во мне азарта, не игрок я! В общем, кончилось все тем, что рассчитал команду, сам стал за штурвал и на полном ходу врезался в скалу. Интересно было, выживу или нет? Выжил. Морду только о приборную доску разбил.

Антон покрутил головой, раздалось хихиканье.

- Потом неделю на том острове сидел, голодал, думал. Ну, медитировал, в общем. Наверно, так бы и остался там, да яхту полузатопленную кто-то заметил, полицию вызвали. Вернулся домой рейсовым самолётом, на автобусе в Киев приехал. С тех пор живу в своей «двушке» на Куреневке, только машину оставил, все-таки общественный транспорт – это чересчур!

- Хорошо, что не спился, - тихо сказала Даша.

- У меня иммунитет. После Кавказа, - так же тихо ответил Антон.

- Что дальше?

- Не знаю, - честно ответил Антон. – Я к тебе приехал, чтобы спросить.

Даша замолчала, подошла к окну. Некоторое время смотрела на пустую улицу, словно искала ответ.

- Надо вернуться, - негромко произнесла она.

Антон вскинул голову, как взнузданный конь, глаза сверкнули ... и погасли.

- Зачем? – тихо спросил он. – Ты можешь отказаться от всего и вернуться в свою хату на краю кладбища.

- Это ничего не изменит. И ты сам это знаешь, - ответила Даша.

Антон опустил голову, взгляд скользнул по грязному полу, остановился на рисунке Анны, похожем на пятно солнечного света, заблудившееся в тёмном подлунном мире.

- Знаю, - кивнул Антон. – Была такая мысль. Только вот как туда попасть? Проводника у нас нет!

- А он и не нужен. Я была в том месте ... ну, где плита вкопана в землю. Прохода нет. Там вообще ничего нет. Кладбище продали барыгам, они там все снесли, жилой комплекс будут строить.

- Ну вот видишь. – горестно мотнул головой Антон. – И что теперь? Лазить по другим кладбищам?

- Нет. Помнишь, Валерий говорил о старцах, которые живут в местах, где потусторонний мир соединяется с нашим?

Антон поднял голову, глаза загорелись, лицо осветилось радостью.

- Пещеры под Лаврой! Как же я сразу не догадался! Ты молодец, Дашка. Соображаешь!

- Спасибо. Только вот как туда попасть, экскурсии бывают летом. На зиму все закрыто.

- Это несущественные детали, - пренебрежительно отмахнулся Антон. – Лавра состоит из десятков строений, это целый комплекс зданий, каждому из которых по тысяче лет! Наверняка имеются проблемы с ремонтом, отоплением и реставрацией. Да и батюшки не прочь ручки позолотить, слышал я об их «скромности». Дело за малым – договориться о спонсорской помощи! И тогда нас с тобой – в порядке исключения, естественно! – проводят в любую пещеру под белы руки. Главное – не скупиться!

Полустёртые ступени ведут вниз. По стене, на уровне лица, змеится тоненький провод. Через равные промежутки – шагов десять, не более, - тускло горят дешёвые 40-ваттные лампочки. В пещере царит тишина. Не та, что наверху, когда город засыпает на ночь, а настоящая, почти осязаемая. Человеческие шаги звучат словно удары молотом. Антону кажется, что на ногах у него тяжёлые солдатские ботинки с подковами на каблуках. В такой обуви можно проломить голову противнику одним хорошим ударом, но ходить в них тяжело. На самом деле он и Даша обуты в мягкие, почти невесомые кроссовки на толстой рифлёной подошве, шаги мягкие, практически неслышимые – для уха городского жителя! – но здесь, глубоко под землёй, где неслышим шум метро и плеск волн близкого Днепра звук шагов раздаётся, как топтание носорога. Первым идёт щуплый монах, обе руки над головой, пальцы сложены в щепоть и крепко сжимают изогнутую рукоять керосиновой лампы. Ну, не керосиновой, где его сейчас взять, керосин этот? Фонарь стилизован под керосиновую лампу. Монашек невысок, костяшки пальцев не достают до потолка, а вот Антону приходится нагибаться и идти с опущенной головой, словно ему очень стыдно. Даша шагает последней, поминутно тычась лбом в спину. Она и раньше так шла по проходу на тот свет. И сейчас идёт и несильно толкает Антона в спину. Время от времени пещера разветвляется, вправо и влево от основного прохода ведут узкие ходы. Они темны и мрачны, словно залиты черной смолой и ни единого звука не слышно из непроглядной тьмы. На несмелый вопрос Даши – что там? – монах коротко ответствовал: